Сайт села М. Толкай

Лето, июль – это время, когда тот, кто окончил учебное заведение, получает диплом. Так заведено у нас: обычно летом, обычно в июле. Так было 3 июля 1960 года, когда я окончил пединститут, историко-филологический факультет.

Как было дело? 30 мая у нас начались госэкзамены, длились весь июнь, а 3 июля нас всех собрали в корпусе на улице Максима Горького (там был истфил), собрали группу «г», 25 человек. Институт уже готовился к ремонту, мебель из аудиторий была вынесена и свалена в одной. И вот мы из этой мебельной кучи достали стулья, сели на них, вошел профессор Роткович и сказал, что ему поручено раздать нам дипломы. Выступление его было коротким, но начал он его словами, которые я никогда не забуду. «Здравствуйте, коллеги», – сказал он нам. Мы уже были его коллегами.

Вот так вот просто, безо всяких церемоний, быстренько, я думаю, минут за десять, ну, может быть, за пятнадцать, мы получили эти свои дипломы. Одного цвета, но на некоторых из них было написано «диплом с отличием». А значков никаких не было. Вот этих вот ромбиков знаменитых. Ромбики появились позже. Через год.

3 июля нам дали дипломы, а мы уже знали, где будем работать: распределение было раньше. О распределении несколько слов.

Всякий, кто оканчивал институт, любой, не обязательно наш, тогда получал распределение на работу. Распределение было перед госэкзаменами. Я хорошо помню день, когда мне надо было идти на распределение. Я даже назову точную дату: 9 мая 1960 года.

Это был рабочий день. В шестидесятом году никакого праздника по случаю Победы не было. К 20-летию Победы праздник вернут, я вам об этом рассказывал, а в шестидесятом году это был рядовой день.

Помню, что в институт мне надо было к девяти утра. И мама мне сказала: «Ты идешь на распределение? Чтобы я была спокойна, возьми, очень тебя прошу, самое трудное из предложенных тебе мест. У вас очень много девочек, пусть они поедут туда, где полегче».

Я сказал: «Можешь не волноваться».

Отправился в институт. Наши все уже были там, ждали, и я, помню, ходил среди них и говорил: «Ничего, ребята, ничего: стоим до победы». Хоть и не было официального праздника, но был День Победы, было 9 мая. 9 мая 1960 года решалась наша судьба.

Вызывали по одному. Осуществляла распределение специальная комиссия, и была она довольно большая. Возглавлял ее директор института (в институтах тогда были директора, ректоры были только в университетах) Водоватов Федор Яковлевич, прекраснейший человек. По правую руку от него сидела декан Лидия Ивановна Янкина. В комиссии были секретарь партбюро института, председатель профсоюзной организации...

Малотолкайский детский дом Подбельского района был первым из предложений. Сказали, что работать там надо воспитателем, что работа не из легких, что приравнивается к работе в колонии для несовершеннолетних, и год стажа учитывается как два. Я, не раздумывая, согласился.

Очень обрадовался тому, что я взял это назначение, заместитель заведующего облоно Рыков. Он был уверен, что эту вакансию закрыть будет очень тяжело. Рыков обрадовался, а Лидия Ивановна Янкина закричала, что я ненормальный. Что надо сначала подумать. Что у человека, который претендует на диплом с отличием, есть возможность остаться в вузе. Я сказал, что меня устраивает детский дом, и подписал назначение.

Куда еще распределяли? Вообще все распределения, с точки зрения сегодняшних выпускников вузов, я думаю, были ужасны. А для нас они были нормальны. Мы других и не ждали. И выпускники пединститутов, и выпускники мединститутов были готовы ехать, ну, например, в Якутию. В Якутию – это значит в один из самых отдаленных ее уголков. Очень далеко даже не от Куйбышева – от Якутска.

Распределение в Туву. В Туву, но это не значит, что в Кызыл. Ни в коем случае! Это значит – в один из самых удаленных уголков Тувы, а Тува – это у истоков Енисея. Читинская область. Это значит – самый удаленный уголок Читинской области. Вот такими были, как правило, распределения.

Многие бились за «свободный диплом». Что такое «свободный диплом»? Это диплом без назначения, диплом, позволяющий человеку самому искать себе работу. Получить свободный диплом было почти невозможно. Чтобы получить свободный диплом, надо было быть инвалидом. Желательно второй группы. Или беременной женщиной. Или ухаживающим за умирающей матерью. Нет, не за больной. За больной может ухаживать ваш отец. Погиб на фронте? Есть медицинские учреждения, они ее вылечат. Вылечат, а вы будете работать в Туве, в Якутии... И люди уезжали.

Тем, кто уезжал очень далеко, давали подъемные. Очень небольшие какие-то деньги. Помню, ребята получают подъемные, а на стенке весит огромное объявление: «Студенты, желающие поехать в Чехословакию, в Болгарию и Венгрию, должны прийти в профком и подать заявление на приобретение турпутевки». Год, напомню, шестидесятый, уже «оттепель», уже выезжают… Мы предлагаем тем, кто получал подъемные, получить их, пойти в профком, купить путевки и уехать в Венгрию. «Все лучше, чем Тува и Якутия», – говорили мы.

Тува, Якутия, Читинская область... У меня – Куйбышевская. Куйбышевская область, Подбельский район. Мне еще повезло. В географическом смысле, во всяком случае.

Чтоб больше к этому не возвращаться, скажу сразу: Подбельского района нет, и давно. Сегодня это Похвистневский район. Где находится село Малый Толкай? В 1960-м году для того, чтобы добраться до Малого Толкая, надо было сесть на поезд, доехать, минуя Кинель, Кротовку, Муханово (сегодня – город Отрадный), до станции Подбельская (она в 120 километрах от Куйбышева), а потом еще 10 километров в сторону от Подбельска на попутной машине или пешком по обычной грунтовой дороге. Не около десяти, а ровно десять. До мостика от Подбельска – пять, а потом еще – пять. Десять! Собственными ногами отмерил. И не раз, и не два.

1 августа 1960 года я должен был по закону явиться по месту назначения. Но я в это время работал в пионерском лагере, и в третью, августовскую, смену тоже должен бы быть там. Ну и решил с директором детского дома попробовать договориться. Ну, чтобы он мне позволил задержаться до конца августа. Решил поехать, договориться, ну и заодно посмотреть, что за детдом, где находится, и, если удастся (каникулы все-таки), познакомиться с кем-то из сотрудников.

Поехал. Через Кротовку, через Муханово... В Подбельске был часов в 11 утра, но обнаружилось, что все попутные машины, с молокозавода, скажем, уже ушли. Решил было идти пешком (погода прекрасная стояла, да и десять километров для человека двадцати двух лет не расстояние)... «Одну минуточку! – сказали мне. – Вот машина. «Полезайте в кузов, – сказал водитель грузовика, – и я вас за десять рублей довезу».

Десять рублей деньги по тем временам не маленькие. Добавив еще два рубля, можно было купить брюки и китайскую рубашку фабрики «Дружба». Отличные брюки и роскошную крахмальную рубашку китайского производства. Но я согласился отдать эти десять рублей за десять километров, а вы не забудьте про этот червонец, потому что мы к нему еще вернемся.

Доехали мы моментально – десять километров всего. Отыскал детдом, вошел и понял, что двигаться дальше не могу, потому что прилип. В детдоме покрасили полы, но такой плохой краской, что двигаться по выкрашенным полам было невозможно, хотя все сроки высыхания прошли, и уборщица разрешила мне углубиться в детдом. Хотела прийти мне на помощь, но и сама прилипла. Я спросил: «А не скажете, директор детдома здесь?» На что мне ответили: «Они обедают». – «А они придут?» – спросил я. – «Придут», – был ответ. «Тогда я подожду», – сказал я, хотя ничего другого мне и не оставалось, потому что прилип я, как мне тогда казалось, навсегда. Сказал, и в это время открывается дверь, входит директор детдома и бросается ко мне с криком: «Боря, здравствуй!» – «Ты меня, наверное, не узнал, – продолжает, видя мое недоумение. – Я – Коля, Николай Николаевич Костин. Я в прошлом году окончил пединститут». Я не запомнил его в институте, в чем чистосердечно признался. Но он все равно отклеил меня, и мы вошли к нему в кабинет.

Николай Николаевич Костин. Родился и вырос в Малом Толкае. В Малом Толкае же получил диплом педагогического училища, оно было здесь прежде, а потом в трех-этажном здании училища открыли детдом.

Окончил училище, потом педагогический институт, вернулся домой и стал в детдоме директором.

Малый Толкай – мордовское село. И Коля, Николай Николаевич Костин, – мордвин.

«Село наше, – сказал он мне, – большое, три с половиной приблизительно тысячи человек. Большое: есть Нижний конец, детдом – в Нижнем, есть Верхний. Кроме тебя в Толкай приехали еще две выпускницы этого года – Голышева Люда и Иванова Зоя. Зоя немецкий будет преподавать, Люда – математику. Они в школу получили назначение».

Выяснив, что я получил назначение в детдом, Коля сказал: «Слушай, давай с тобой поговорим откровенно. По закону тебе здесь работать три года. И месяца два – три ты здесь, действительно, думаю, проработаешь, а больше нет. Это очень тяжелая работа. Адова. Просто адова».

Я сказал: «Коля, я проработаю год. Один учебный год я здесь проработаю обязательно, а там видно будет. Год я проработаю обязательно, но давай договоримся вот о чем. По закону я должен приступить к работе с первого августа. Но я работаю в пионерлагере. Позволь мне приехать в конце августа».

«Приезжай 28-го, – сказал Николай Николаевич, – все равно сейчас детей никого нет, они все в пионерских лагерях».

И вот 28 августа я снова приехал в Малый Толкай. Приехал и пошел, а уже темнело, в Дом культуры. То есть никакого Дома культуры в Малом Толкае на тот момент не было. Сгорел за год до этого. Сгорел, и очагом культуры сделали телятник. Отремонтировали и стали там показывать кино и устраивать танцы. И вот не успел я в телятник этот войти, как сразу увидел Люду Голышеву и Зою Иванову. Они сказали, что здесь уже целую неделю, сказали, что живут у Ларёвны (так в Малом Толкае звали женщину с отчеством «Ларионовна») и пригласили к себе на чай. Познакомился я с Ларёвной, выпил у нее чаю и вернулся в детдом, в отведенную мне комнату.

Николай Николаевич Костин, директор детского дома, сказал, что жить я буду в изоляторе. Точнее, в комнате, что у изолятора, за стеклянной стеной. Комната метров десяти.

Сказал, что мне в ней постелют, а утром оформим документы.

Утром в моей трудовой книжке появилась первая запись: «29 августа, воспитатель Подбельского детского дома Куйбышевской области». И утром же мне сказали, что работать я буду в старшей группе. Что у меня в основном будут старшие ребята – восьмой, девятый и десятый классы, но группа вообще сборная, и будет несколько человек из пятого или шестого.

Утром в моей трудовой книжке появилась первая запись: «29 августа, воспитатель Подбельского детского дома Куйбышевской области». И утром же мне сказали, что работать я буду в старшей группе. Что у меня в основном будут старшие ребята – восьмой, девятый и десятый классы, но группа вообще сборная, и будет несколько человек из пятого или шестого.

Читать далее по ссылке на источник.